Да простит мне френдлента)
Фанфик:SubjectivelyАвтор: L1sБета: nataniel-laНазвание: Subjectively
Пейринг: Джон/Шерлок, намеки Лестрейд/Майкрофт
Рейтинг: G
Жанр: romance
Размер: мини (2 240 слов)
Дисклеймер: не извлекаю.
Саммари: четыре зарисовки о том, как субъективно видят Шерлока и Джона окружающие их люди.
Спойлеры: Весь сериал.
Посвящается: Bee4 за идею
Subjectively
1. Радость. Миссис Хадсон.
Она была замужем пять раз. У нее в мужьях были и безработные хиппи, и миллионеры. Как раз миллионера и казнили при содействии Шерлока.
Когда Шерлок приходит в квартиру не один, миссис Хадсон удивляется. Она достаточно давно знает его и достаточно неплохо разбирается в мужчинах, чтобы понимать, что для такого человека как Шерлок жить с кем-то — это огромный шаг.
- На третьем этаже есть еще одна комната, если она вам нужна.
- Конечно, нужна.
Джон Уотсон спокойный и домашний, именно так кажется миссис Хадсон, когда она видит его в первый раз. Оказывается, она не так хорошо разбирается в мужчинах, как ей хотелось бы.
Она всегда понимала Шерлока: взбалмошного, громкого, неуравновешенного, живущего на грани взрыва - мальчишку. Она всегда знала как себя с ним вести, что ему говорить.
С Джоном все было совершенно иначе.
- Я приготовлю Вам чай, а Вы пока отдыхайте, это необходимо для Вашей ноги.
- К черту мою ногу! - кричит Джон и миссис Хадсон вздрагивает.
Она и правда не понимает этого человека.
Он постоянно с Шерлоком: следит за ним, заботится, невзирая на все наигранные протесты. На самом деле Шерлок светится, как ребенок, на которого наконец-то обратили внимание. Ребенок, который чувствует свою важность, свою значимость. Он может часами рассказывать Джону о каком-то деле, описывая все до малейших деталей. А Джон может слушать, перебивая Шерлока только короткими вопросами. Миссис Хадсон кажется, что Шерлок наконец-то счастлив.
Как-то она слышит разговор Донован и Андерсена.
- Он бегает за ним, как собака, - говорит смуглая сержант, совершенно не по-женски сплевывая на брусчатку у дома.
- Бегает, - подтверждает ее слова Андерсен.
- Еще кто за кем бегает, - роняет миссис Хадсон, проходя мимо.
За спиной воцаряется тишина, слышно только, как Донован начинает дышать чуть быстрей. Глупая влюбленная девочка.
Миссис Хадсон и правда частенько задается вопросом, кто за кем бегает. Шерлок может игнорировать Джона неделями, может заниматься своими делами, может вообще забыть о существовании соседа, но все становится слишком очевидным, когда Шерлок называет "Джоном" любого, кто находится рядом. Миссис Хадсон очень рада, что мальчишка наконец-то влюбился.
Она знает об их жизни больше, чем они сами. В доме тонкие стены, а кричат они оба так, что даже на другой стороне улицы слышно.
- Ты не понимаешь, Джон, ты этого просто не понимаешь! - кричит Шерлок, миссис Хадсон слышит, как он ходит по комнате: быстро, нервно, иногда пиная мебель. Хорошо хоть не стреляет.
- Объясни мне! Ты же у нас гениальный! - доктор зол, зол как никогда. Миссис Хадсон никогда не слышала, чтобы он так кричал.
- Она просто скучная! Эта твоя как там ее? Просто скучная!
Джон уходит. Хлопает сначала дверь их квартиры, а потом дверь, ведущая на улицу. Миссис Хадсон слышит, как Шерлок кидает в стену что-то тяжелое.
Джона нет три дня. Миссис Хадсон знает, что, скорее всего, он у Сары или Лоры — миссис Хадсон тоже не помнит, как зовут новую девушку доктора.
Все три дня Шерлок ведет себя, как Шерлок. Как Шерлок, которому скучно; как Шерлок, который не знает, чем себя занять; как Шерлок, у которого забрали что-то важное.
На четвертый день он собирается и уезжает. Напряженный, потерянный, непонимающий.
Они возвращаются вместе через пару часов и Шерлок ведет себя как-то чересчур тихо, чересчур непривычно. Джон смотрит на него с улыбкой.
Миссис Хадсон никогда не видела такого покорного Шерлока. Она не верит во все это. Ни в то, что Шерлоку жаль. Ни в один его жест или слово.
Шерлок становится собой на следующее же утро и Джон снова терпит.
Миссис Хадсон вообще поражается терпению этого человека. И теперь она рада еще больше, понимая, что мальчишка нашел кого-то, кто любит его.
2. Уважение. Грегори Лестрейд.
Когда Грег первый раз заметил, что Шерлок постоянно трогает Джона, он подумал, что ему показалось. Но это самое "показалось" слишком затягивалось.
Каждый раз, когда они находились рядом, Шерлок старался максимально увеличить тактильный контакт, но ровно в той мере, чтобы не вызвать подозрений у окружающих. Хотя, откровенно, он не сильно этим заморачивался. Все-таки это не очень разумно — считать всех вокруг идиотами.
Особенно в тех вещах, в которых сам не разбираешься.
Грег помнил свое первое впечатление от Джона Уотсона. С Шерлоком все было значительно проще. Грег фактически сразу признал гениальность детектива и его превосходящий всех окружающих мозг. Он никогда не завидовал Шерлоку, никогда не считал себя чем-то хуже. Он относился к нему как к пасынку. К сыну человека, которого он любит. Чуть странному сыну, неадекватному, но гениальному. И это никогда не напрягало.
А при встрече с Джоном он ощутил угрозу. Грег не был трусом, он в принципе мало чего боялся, но Джон вызывал страх. Глядя в его глаза он видел, как плотно и сильно уже бывший военный врач сидит на этой самой войне; видел восторг, который тот испытывал после убийства таксиста; видел, как Уотсон упивается городской войной.
По сей день Грег считает, что он, наверное, единственный, кто на самом деле видит все это в Джоне Уотсоне.
Но доктор, тем не менее, вызывал уважение. Уважение за то, что смог пережить войну, за то, что каждый день он в состоянии играть в чертовы социальные игры, за то, что до сих пор не убил Шерлока.
Лестрейд никогда не задумывался о том, с кем спит Шерлок: его самого младший Холмс не интересовал абсолютно, а спрашивать Майкрофта было как-то глупо. И вот теперь, глядя на то, что Шерлок ведет себя в буквальном смысле как влюбленный подросток, Лестрейд задумывался — а был ли у него вообще кто-нибудь когда-нибудь...
Спрашивать Майкрофта все еще не хотелось.
Вопрос закрывается сам собой после одного дела. Шерлок и Джон ругались о том, кто из них пойдет с группой захвата, чуть ли не до хрипоты, и если Джон пытался хоть как-то скрыть скандал, то Шерлок вообще плевать на всех хотел.
- Это глупо, Шерлок, я был на войне, я знаю, как себя вести во время захвата. И к тому же я врач! - Джон говорил негромко, но с такой интонацией, что Лестрейд не стал бы с ним спорить.
Шерлок же наоборот фонтанировал, будто его отговаривают, по меньшей мере, от миллиона:
- Я знаю кого искать…
- Группа захвата и я тоже, - резонно заметил Джон, перебив его на полуслове.
Решил все Лестрейд:
- Не идет никто. Вы гражданские. Возьмите пледы и наблюдайте.
Слушать эти любовные разборки не было ни времени, ни желания.
Все произошло в один момент: Шерлок и Джон повернулись к нему совершенно синхронно и так же совершенно синхронно рявкнули, чтобы он шел к черту.
Это было странно и смешно одновременно, но Грег сделал для себя выводы.
В результате захват прошел ровно и без срывов. Джон и Шерлок остались сидеть в машине, как цивильные, группа сделала свое дело.
- Как ты с ним уживаешься? - спросил Грег у Джона, когда они встретились в пабе. Это была инициатива Лестрейда, но Джон не сильно сопротивлялся.
- Не знаю, - Джон пожал плечами и сделал глоток своего пива. - Чаще всего мне хочется его убить, но это чисто сознательное желание. Подсознательно только с ним я могу не играть в нормального человека.
- Вы пара.
- Я знаю.
3. Ревность. Салли Донован.
Всю свою жизнь Салли Донован была независимой сильной женщиной. Всю свою жизнь Салли Донован выбирала сама с кем дружить, с кем трахаться и кого любить. Всю свою жизнь Салли Донован думала, что именно ей решать в какое русло направить свою жизнь.
Вся ее убежденность рухнула в понедельник, двадцать четвертого апреля, в одиннадцать часов утра, когда она приехала в Сити к трупу очередного биржевого брокера и увидела его.
Все мужчины, в которых она влюблялась, были абсолютно одинаковые: темноволосые, постоянно занятые на работе эгоцентрики - неудачники. Ее это полностью устраивало.
- Кто это? - спросила она у инспектора Лестрейда, кивая в сторону согнувшегося у трупа темноволосого мужчины.
- Шерлок Холмс, - ответил шеф, вертя в руках незажженную сигарету.
- Кто? - непонимающе нахмурилась Салли, кусая губы.
- Частный детектив, он помогает нам в расследовании.
Салли считала себя красивой женщиной, и не без оснований. Она считала, что способна соблазнить любого мужчину. Она знала, что хочет Шерлока Холмса.
- Привет, - сказала она, когда Шерлок, оторвавшись от трупа, попытался выйти через дверь, в которой стояла Салли, - я сержант Салли Донован.
- Не интересно, - Шерлок подвинул ее плечом из дверного проема и пошел к лифту.
- Что? - Салли непонимающе нахмурилась и пошла седом за ним.
- Ты. Мне. Не. Интересна. - будто глупому ребенку, выделяя каждое слово сказал Шерлок, неотрывно глядя на то, как мигают цифры этажей.
Салли это взбесило тогда. Взбесило так сильно, что ей захотелось ударить этого урода по точеному лицу.
Она и не подозревала тогда, что это было еще самое мягкое, что он мог ей сказать.
Сначала Салли подумала, что это такая маскировка, такой способ защиты. Потом она нашла в интернете определение слова "социопат".
Еще через пару месяцев она нашла определение слова "психопат".
Когда Шерлок приехал в Лорестон Гарденс, Салли вспомнила все те чувства, которые испытывала к этому уроду на протяжении последних месяцев. Она точно знала, что эта мразь не в состоянии иметь друзей, не в состоянии ни с кем сотрудничать.
- Он со мной, - бросил Шерлок, пробираясь под ограждение.
- Кто он?
- Коллега, - он сказал это так обыденно, будто это было нормой.
- У тебя не бывает коллег, - бросила ему в спину Салли и нахмурилась, сжимая в кармане пиджака ключ от машины так, что он впился в руку. Шерлок только брезгливо передернул плечами, а его "коллега" чуть смущенно и непонимающе улыбнулся.
Салли раздражало все в Джоне Уотсоне. Ее раздражало то, как с ним разговаривает Шерлок, то, как на него смотрит Шерлок, то, что они живут вместе.
Со временем стало только хуже.
Чертов доктор думал, что имеет право находиться с Шерлоком двадцать четыре часа в сутки, что он имеет право на полное внимание Шерлока. Салли сводило это с ума.
Пятнадцатого ноября, в семь вечера, Салли напивалась в хлам, сидя в пабе. После каждой рюмки перед глазами вставала одна и та же картина.
Вход в Бартс, кругом мигали и гудели сирены, бегали люди, но ее взгляд был сфокусирован на виновниках всего этого.
Они стояли в стороне от всех и то, как Шерлок держал Джона за запястье, чуть поглаживая пальцами кожу под рукавом, говорило куда больше, чем если бы они трахались на том же самом месте.
Салли замутило от этой картины. Замутило от осознания происходящего. Она должна была что-то сделать. И она сделала. Стараясь вести себя естественно, она пошла к ним. Но все усилия оказались тщетными, когда она услышала обрывок разговора.
- Он вернется, - говорил чертов доктор, неотрывно глядя Шерлоку в глаза.
- Я смогу тебя защитить в следующий раз, - отвечал ему Шерлок, только сильней сжимая запястье. А этот проклятый доктор смеялся ему в ответ. Так, как смеются какой-то милой и очень личной шутке.
От того, как Шерлок сказал про защиту, от того, насколько спокойным и уверенным был его голос, Салли захотелось плакать.
От того, как на нее посмотрел Джон Уотсон через плечо Шерлока, Салли захотелось убивать.
4.Благодарность. Майкрофт Холмс.
Шерлок с детства не признавал заботы. Ни от матери с отцом, которые не понимали гениальности собственного ребенка и кидали его из одной частной школы в другую, ни от Майкрофта, который был чуть более уравновешенным, что позволяло скрывать свою столь яркую одаренность и не вызывать недоумение родителей.
Когда Шерлоку было одиннадцать, мать отвела его к детскому психологу.
- С ним что-то не так, - сказала она врачу.
Этого Шерлок так и не смог ей простить. Это подорвало его доверие к людям.
Майкрофт заботился о нем, как мог, но и его терпение было не безгранично. Терпеть откровенное хамство и уверенность Шерлока в своей безнаказанности не хватало сил.
Он ругались, они дрались, они всегда соревновались, кто из них более гениальный.
Майкрофт всегда побеждал.
Майкрофт всегда скрывал свои победы от Шерлока.
Когда брату исполнилось шестнадцать, делать это стало невозможно.
Когда Шерлок понял, что Майкрофт всегда играл в поддавки, это убило его способность доверять людям окончательно.
Майкрофт недоумевал, когда его социопатичный брат с дефицитом доверия решился жить с кем-то.
Когда машина первый раз привезла Джона, Майкрофт смотрел на этого, ничем не отличающегося от других людей, мужчину и пытался понять.
Он заметил все.
Он заметил абсолютную верность.
Он заметил чистое восхищение.
Он заметил острую необходимость.
Заметил - да, но не понял.
Хотя шутка про "приглашение на свадьбу" была шуткой лишь отчасти.
- Зачем Вам это, Джон? - в одну из встреч спросил Майкрофт, внимательно следя за реакцией собеседника. Что всегда подкупало в Уотсоне — это то, что он совершенно его не боялся. Его боялись все: премьер-министр, парламент, вся служба разведки, а этот отставной капитан не боялся.
Майкрофт знал ответ на вопрос, но хотел услышать.
- Это больше надо ему, а не мне, Вы же понимаете.
Изящно.
Майкрофт не сказал бы, что Шерлок изменился. Нет. Применять такие громкие слова к брату было бессмысленно и глупо, но вот то, что он стал более социально адекватным, было слишком очевидно.
Да, большинство этой самой социальной адаптации проходила через Джона ("Скажи спасибо". "Улыбнись". "Поблагодари". "Не хами". "Не упивайся так смертью ребенка при его родителях". "Не дави на людей").
Но факт оставался фактом. Шерлоку перестало быть скучно.
Джон вел себя как приличная, терпеливая, любящая жена.
Майкрофта поражало то, с каким спокойствием доктор сносит все выходки Шерлока. То, с каким пониманием относится к его поступкам. Будто он знает что-то, чего не знают другие.
Он знал, что любить кого-то из Холмсов — это тяжелый и ежедневный труд. Знал, что терпеть кого-то из Холмсов — это то, что заслуживает большего восхищения, чем все, что делало человечество за всю свою историю. А спасать общество от скуки Холмсов, особенно младшего, достойно по меньшей мере Нобелевской премии мира.
Наверное, Шерлок был счастлив. Первый раз за всю свою жизнь он был счастлив. И Майкрофт был благодарен за это доктору. Благодарен, как не был благодарен никому и никогда. Фанфик: FiveАвтор: L1sБета: Alice Alone за что ей лучи любви
Название: Five
Пейринг: Джон/Шерлок
Рейтинг: PG
Жанр: angst, drama,romance
Размер: мини (3 154 слов)
Дисклеймер: не извлекаю.
Саммари: Джон проходит через пять стадий принятия смерти Шерлока.
Спойлеры: Весь сериал.
Посвящается: Bee4 за ее помощь и
Eneada просто за то, что она есть и тоже фанатеет.
От автора: Да, я знаю, что идея не оригинальная. Да, я знаю, что все это пишут. Я извиняюсь, если кто-то прямо сейчас пишет что-то похожее.
Five
1.Denial (Отрицание)
Когда закрытый гроб погружают в землю, Джон не может поверить. Джон не мог, не хотел верить с того самого момента, как Шерлок прыгнул с крыши. Он не мог.
Он не верит через два дня, через неделю, через две. Он пытается выяснить хоть что-то.
Он звонит Майкрофту и чуть ли не угрозами заставляет того встретиться. Но Холмс-старший лишь сокрушенно качает головой, и Джон видит, что тот не врет.
- Он правда мертв, Джон, - говорит Майкрофт, флегматично, но с какими-то отчаянием, размешивая сахар в дорогой фарфоровой чашке, - правда мертв.
Джон просит Майкрофта поискать, помочь, сделать, твою мать, хоть что-нибудь, но Майкрофт просто встает и уходит:
- Тут нельзя ничего сделать, Джон. Мне жаль. Вы должны смириться.
Он звонит Лестрейду. Они напиваются вместе в баре, до тошноты и икоты. Джон, как робот, вливает в себя виски. Стакан за стаканом, стакан за стаканом. Лестрейд только понимающе кривит губы:
-Ты должен принять это, Джон.
Джон ищет Молли. Он сам не знает для чего, почему, но его не покидает ощущение, что та знает что-то важное, что-то, что может помочь. Но Молли, оказывается, уехала на какую-то стажировку то ли в Огайо, то ли в Оклахому, то ли вообще в Вашингтон. Джона это бесит.
Джона бесит, когда такая знаменитая и, по утверждению Шерлока, очень эффективная “бездомная сеть” оказывается совершенно бесполезной. Пьяные, вонючие уроды просто игнорируют Джона, лишь благодарно улыбаясь, когда тот сует им пятидесятифунтовые банкноты. Они молчат. И это бесит. И еще, почему-то, дает Джону надежду.
Его не бесит только миссис Хадсон.
Миссис Хадсон приносит ему чай каждый день. Сначала Джон хотел съехать из квартиры, из их с Шерлоком квартиры. Даже если пришлось бы найти себе что-то на окраине, даже если пришлось бы жить в клоповнике – он не может видеть этот чертов смайл, эти чертовы викторианские обои, чертову лабораторию Шерлока. Он просто не может.
Но бросить миссис Хадсон одну он не может тоже. Ей тоже тяжело, думает Джон, она не заслуживает остаться одна.
Миссис Хадсон - единственная, кто на самом деле помогает. Это именно она отваживала всех желающих поговорить с Джоном. Это она захлопнула дверь перед носом Гарри, это она выпроводила слишком сочувствующую Сару, это именно она отходила зонтом одного чересчур навязчивого журналиста.
Но даже она, как-то вечером за чашкой чая, выдыхает:
- Ты должен смириться, дорогуша.
Через пару недель Гарри все таки удается обойти систему охраны миссис Хадсон и вломиться к нему в квартиру. С бутылкой текилы и очень серьезными намерениями.
- Ты должен поговорить со мной, Джон, - говорит сестра, разливая текилу по рюмкам, - ты просто должен.
Он никому ничего не должен, но Гарри настаивает. Настаивает так, как не настаивала никогда. И, наверное, впервые в жизни ей на самом деле не все равно.
- Ты в одном шаге от того, чтобы вскрыться, Джон. Говори.
И Джон говорит, мало и невнятно, снова закидывая одну за другой рюмку в себя, говорит о том, что не знает, не понимает, не верит. Говорит о том, что на самом деле не верит. Что вот-вот, еще чуть-чуть и Шерлок вернется, что это его план.
Гарри только качает головой и говорит, что Джон должен смириться. Даже если так сильно любил.
Джон не может смириться.
Он сидит каждый день в кресле у окна и мучает пальцами струны на скрипке Шерлока, он пытается завершить его химические эксперименты, он каждую неделю перестилает в его комнате постельное белье – в надежде. В надежде на то, что вот-вот Шерлок вернется, отчитает его за расстроенную скрипку, закатит глаза, когда увидит, что из Джона никудышный химик, и саркастично, но все равно чуть благодарно, улыбнется, когда заметит чистое постельное белье.
Но он не приходит. Ни через месяц, ни через два. Через три Джон впадает в ярость.
2.Anger (Гнев)
- Я тебя умоляю, Гарри, просто пошла вон! - Джон срывается на крик. В последнее время у него снова начала болеть нога. Это раздражало неимоверно. Так же раздражала Гарри, которая внезапно превратилась в образец сестринской любви. Она приходила каждый день, готовила Джону ужин, заставляла его есть, заставляла “пережить этот кошмар”.
- Тебе лучше уйти, - уже тише и спокойней говорит Джон и садится в кресло, не выпуская трости из рук.
Гарри оскорблено поджимает губы, и схватив свое пальто, буквально выбегает из квартиры, выкрикивая что-то типа “Неблагодарная скотина!”.
Джону становится легче.
- Хочешь чаю? - спрашивает заглянувшая миссис Хадсон, но, заметив напряженный взгляд Джона, просто прикрывает за собой дверь.
Джон не хочет чаю, Джон не хочет есть, Джон не хочет развеяться. Джон хочет, чтобы все эти чертовы сочувствующие люди просто исчезли или сделали вид, что его, Джона, не существует.
Все затихают на неделю. Через неделю приходит Лестрейд, он явно настроен говорить о чем-то важном и серьезном.
Джону не до того. Стол завален планами той чертовой площади, того чертового здания. Распечатки с гугл-мапса, фотографии, отметки красным маркером:
- Что ты делаешь, Джон? - спрашивает Лестрейд, рассматривая планы на столе, стенах, полу.
- Я пытаюсь понять, Грег, - Джону с диким трудом удается не заорать на детектива-инспектора. Не заорать “Пошел вон!”, не вытолкнуть его за дверь, а лучше выкинуть в окно. Невероятных усилий. Шерлок, ты слышишь? Мне это стоит невероятных усилий, терпеть всех этих людей, которые верят, что ты умер.
- Что понять? - Лестрейд поддевает носком своего ботинка какую-то очередную схему и, присев, рассматривает ее.
- Как он выжил.
Лестрейд только хмурится и вздыхает, и Джону кажется, что он сейчас вызовет санитаров из Бетлемской больницы.
- Вам лучше уйти, детектив. Я не сошел с ума. Со мной все в порядке.
С ним на самом деле все в порядке. Он работает как часы: по три, четыре, пять смен подряд. Он выкладывается по полной. За эти три месяца на его столе не умер ни один пациент. Он вытаскивал даже безнадежных, даже тех, от которых отказывались лучшие врачи.
На работе им восхищались.
Никто не смотрел на него там так, как сейчас смотрит детектив-инспектор Скотланд-Ярда.
Сочувствующе, понимающе, и все равно как на сумасшедшего.
Лестрейд уходит, и Джон слышит снизу их разговор с миссис Хадсон:
- Он ужасно выглядит, я правда не знаю, что я могу тут сделать, - Лестрейд явно хмурится. Он, наверное, и правда не может понять.
- Оставьте бедного мальчика в покое, - негромко, но очень четко и холодно говорит Миссис Хадсон и захлопывает за инспектором дверь.
Джон благодарен ей.
Он правда пытается понять, как мог выжить Шерлок. Но у него не получается, а еще, почему-то, не покидает мысль о Молли. Он не знает почему, но ему кажется, что именно она ключевое звено. Но она все еще где-то на другом конце земного шара.
Единственное место, где Джон на самом деле позволяет себе полностью отдаться эмоциям - это могила Шерлока. Он приходит туда каждую ночь. Он кричит на чертово безмолвное надгробие, он бьет его, а однажды он даже плачет. Он требует ответов, он просит объяснить, где и что искать, он умоляет быть живым, просто быть живым. Но чертов кусок гранита молчит.
На третью ночь Джону приходится заплатить смотрителю кладбища, чтобы тот не вызывал полицию. Джон злится. Он чертовски зол на Шерлока, за то, что тот бросил, исчез, за то, что не оставил ни одной подсказки. но его злость не имеет никакого смысла. Смириться Джон не может, так же как он не может найти ответ.
Джон понимает, что он не сможет разобраться.
Джон понимает, что еще несколько сочувствующих звонков-приходов, и он, и правда, убьет кого-то. И нога сводит его с ума.
Решение приходит само по себе. Адреналин и отсутствие надоедливых “друзей”.
Джон встает, и взяв свой телефон, звонит бывшему однокурснику Крису Миллеру.
- Крис, это Джон Уотсон, как думаешь, у тебя найдется место где-нибудь в теплых краях для старого друга?
Крис с удовольствием соглашается помочь.
Через неделю Джон стоит в Хитроу и ждет посадки на рейс до Исламабада. Жара, кровавые убийства и никаких “друзей”, именно то, что ему нужно.
Быть может, если он пробудет там достаточно долго, Шерлок успеет вернуться.
3.Bargaining (Торг)
В Оракзае ненавидят американцев и всех, кто говорит на английском, но, все равно, с уважением, хоть презренным, относятся к врачам.
Джону кажется, что он даже скучал по этой жаре, антисанитарии и непрекращающимся бомбардировкам.
В Пакистане, как всегда, неспокойно, американцы опять пытаются подчинить себе группировки Талибана, не отдавая себе никакого отчета в том, какое количество цивильных гибнет на самом деле. Или отдавая, но совершенно наплевав на это. Знал бы мир, насколько публикуемые данные далеки от реальности.
Ведь все эти люди не видят сотни искалеченных детей, мертвых женщин, сражающихся до последнего стариков.
Если быть откровенным, то Джон всегда в чем-то симпатизировал талибану. Где-то очень глубоко в душе, он восхищался тому, насколько гордые и сильные эти люди. Как долго они не сдаются под гнетом всесильной американской машины.
Джону нравится тут.
Никто не задает идиотских вопросов, всем насрать на его прошлую жизнь, никто даже не слышал о Шерлоке. Это успокаивает и помогает не думать.
Хотя получается плохо. Джон думает о Шерлоке каждый день. Постоянно. Он не может заставить себя не думать.
Каждый раз спасая очередного ребенка или очередную беременную женщину он думает, что это каким-то образом заметит мироздание и вернет ему, Джону, то самое ценное, то единственное, что имеет для него хоть какое-то значение.
Максимальное значение.
Единственное.
Джону кажется, что он начал верить в Бога. Он ловит себя на мысли, что торгуется. Не просит, не умоляет, а именно торгуется.
“Господи, если спасу этого ребенка, пусть Шерлок будет жив”.
“Господи, если я переживу эту бомбардировку, пусть Шерлок будет жив”
“Господи, если эти люди не убьют меня, пусть Шерлок будет жив”
“Господи, если я вытащу из оцепления этих школьников, пусть Шерлок будет жив”
И он делает. Все о чем “молится”. Он правда спасает мальчишку, в которого попала разрывная пуля. Он правда переживает бомбардировку, хотя бомбы падают меньше, чем в двухстах метрах. Он правда выходит живым из захвата заложников. И он совершенно точно справляется с выводом группы школьников из американского оцепления, умудрившись не потерять ни одного ребенка.
Но он все равно продолжает молиться, продолжает выпрашивать вернуть ему то, что потерял.
- А от чего ты бежишь? - спрашивает его доктор Риццоли, симпатичная молодая испанка, которой точно не место в этом кровавом аду.
- Что? - Джон удивленно поворачивается к ней, он не понимает. Хотя, конечно, понимает. Никто не идет на войну просто так, из филантропических соображений, все от чего-то бегут. Сюда идут только если нечего терять.
- Ты бежишь от чего-то, как и все мы, - Эльза усмехается, и ловко прикуривает самокрутку от спички.
- От заботы, - Джон пожимает плечами и вытягивает затекшие ноги. Последние пару дней вокруг удивительно спокойно, никаких ранений, оторванных рук, никаких мертвых младенцев. Роберт, главный в миссии, говорит, что это так американцы и боевики дают врачам отдохнуть.
- От заботы обычно не убегают, - резонно замечает Эльза и затягивается, смотря в темное, звездное небо.
- А я вот убегаю, - Джону не хочется об этом говорить, не хочется рассказывать про Шерлока, не хочется рассказывать про надоевших друзей и родственников, просто не хочется. Но тут уважают чужие тайны. Тут никто не пытается влезть в душу против твоей воли. Джон очень благодарен им. И правда рад, что он тут. Ведь, если он выживет и вернется, Шерлок обязательно будет ждать его дома.
Эльза замолкает на какое-то время.
- А у меня умерли муж и дочь. Ты знаешь, я тогда думала, что сдохну следом за ними, но нет - как-то выкарабкалась. Работала, как будто завтра тоже умру, срывалась на всех, а потом решила, что, а какой во всем этом смысл? Я ведь могу еще сделать что-то, ну, что-то, что поможет другим. Так сюда и приехала. Это, правда, отвлекает и помогает не думать. - она тушит окурок об растрескавшуюся землю и резко встает, - Выходные кончились, доктор, вертолет летит.
Джон не понимает, зачем она ему это все рассказала, но почему-то от этого становится легче. Не только тебе тяжело Джон, есть еще миллионы людей, которые тоже потеряли то единственное, что любили.
Это помогает Джону дальше справляться.
4.Depression (Депрессия)
Джон не сможет точно сказать, в какой момент это перестало помогать.
Ориентировочно через полгода.
Полгода, за которые Джон объездил всю Зону племен, полгода, за которые он успел построить какой-то странный и нелепый вид отношений с Эльзой, полгода, за которые он понял, что уже никогда не сможет быть с кем-то, любить кого-то, да даже элементарно хотеть.
Через семь месяцев Джона отправили обратно в Лондон. Наверное, это было связано с расстрелом пятерых американских военных, которые пытались изнасиловать женщину и ее двух малолетних дочерей.
В Лондоне Джона снимают с самолета и везут сразу в тюрьму, никто не разговаривает с ним, все просто смотрят. Кто-то с пониманием, кто-то даже с уважением, но заговорить никто не пытается.
В комнате для встреч его ждет Майкрофт. Он не изменился ни на йоту. Такой же холенный, высокомерный, в идеально выглаженной рубашке, такой же непохожий на своего брата.
- Вы доставили массу неприятностей, Джон, - он стучит пальцами по ручке своего зонта и смотрит Джону прямо в глаза.
- Мне жаль. Я не просил Вашей помощи, Майкрофт.
Он не просил, он не хотел. В конце-концов, тюрьма далеко не самый плохой вариант. В конце-концов, хуже уже быть не может.
- Американская сторона требует ваше выдачи, Вы это понимаете? Вы понимаете, что с Вами сделают в американской тюрьме?
- Мне все равно, Майкрофт. Когда же вы все поймете, что мне на самом деле насрать на то, что будет со мной, - Джону тяжело и просто лень говорить. Смена часовых поясов и климатических зон, да и в Пакистане он не ромашки собирал - дает о себе знать. И Шерлока все еще нет тут.
- Я обо всем договорился, это стоило мне огромных сложностей, Джон. Я надеюсь, когда-нибудь Вы это оцените.
- Всенепременно, Майкрофт. Я всенепременно это оценю. Это все? - Джону надоел этот разговор. Он хочет лечь. Все равно где - в камере, в квартире, в гостиничном номере - лишь бы лечь и уснуть.
- Да, - Майкрофт встает первым и выходит из комнаты.
Джона везут домой.
Миссис Хадсон встречает его теплой улыбкой, такой, какой наверное должна встречать любящая и ненавязчивая мать, такой, от которой у Джона в горле тут же встает ком.
В их с Шерлоком квартире ничего не изменилось. Все в точности так, как он оставил семь месяцев назад.
Только нигде нет пыли, вокруг просто идеальная чистота, если не считать разбросанных планов по разгадки смерти Шерлока, химической лаборатории, и чертовой подушки с британским флагом, на котором лежит скрипка.
- Я ничего не трогала, дорогой, думала, для тебя это важно.
- Спасибо, - еле выдавливает из себя Джон и даже пытается улыбаться. Миссис Хадсон берет его за руку и чуть сжимает пальцы.
- Я тоже все еще верю.
За эти слова Джону хочется ее расцеловать, но он лишь сжимает ее пальцы в ответ и идет в свою комнату. Хочется спать.
Все идет, как по накатанной. Новая работа - конечно, новая работа, ведь Майкрофт позаботился, чтобы в его личном деле не было ни слова о массовом расстреле солдат. Новая девушка - да, Джон помнит, что ему казалось, что он не полюбит, но надо быть как все. Просто быть. Просто дотянуть до семидесяти и сдохнуть.
Просто как все.
Лора милая. Она добрая и тихая, она не требует ничего, она просто молча заботится, воспринимая все срывы и молчаливость Джона как должное.
Джона это полностью устраивает.
Его это устраивает настолько, что через пару месяцев он делает ей предложение. Какая разница, как и с кем жить. Если Лору это устраивает, то и он, Джон, не против такого развития отношений. Ему просто все равно.
- Я люблю тебя, - говорит Лора.
Джон всегда молчит в ответ.
Свадьба получается небольшая и только для родственников Лоры. Джон не пригласил никого. Даже Гарри. Он вежливо улыбался все время на ужине в честь свадьбы, он пытался быть нормальным и, судя по всему - это неплохо удавалось.
Он переезжает к Лоре, но оставляет за собой квартиру на Бейкер стрит.
Миссис Хадсон снижает арендную плату просто до смешного. Джону неудобно, но нежелание расстаться с квартирой сильней.
Лора продолжает удивительным образом не раздражать его. Она вообще не вызывает никаких эмоций. Будто кошка. Вроде и приятно, и мило, но при этом ничего глубже поверхностных реакций.
Общечеловеческое понятие.
Когда Лора начинает говорить о том, что хочет детей, все рушится, быстро и неумолимо.
Джон все еще не смирился с тем, что Шерлок мертв. Он не может связывать себя такими сильными узами с другим человеком. Он не готов.
Но тут терпение Лоры заканчивается, и она уходит.
Джон возвращается на Бейкер стрит.
5.Acceptance (Принятие)
Понимание того, что он не вернется, приходит почти через три года. Три года после его смерти.
После развода Джон успевает стать главным врачом в больнице, он встречается с Ритой, Кирой, Дэйзи и даже один раз пытается встречаться с Саймоном. Он делает предложение Кире, или это была Дэйзи? Он не помнит. Но второй брак рушится, так и не начавшись.
Джон, фактически, полностью доволен жизнью. Он снова начинает общаться с Лестрейдом и Гарри, раз в пару месяцев даже встречается с Майкрофтом, который неустанно напоминает ему, чем именно Джон ему обязан.
Джону кажется, что он наконец-то выздоравливает. Он снова улыбается, он снова может общаться с людьми, которые знали Шерлока. Все становится лучше.
За пару месяцев до годовщины смерти он идет к психотерапевту. Он понимает, что пришло время прощаться.
Любовь живет три года, или как там было?
Три года длинный срок. Слишком длинный даже для такой любви.
- Вы когда-нибудь говорили ему, что любите? - спрашивает психотерапевт на одном из сеансов.
- У меня не было возможности, - отвечает Джон и вспоминает, как Шерлок стоял на краю крыше и диктовал свою “записку”.
- Если бы у Вас сейчас была бы такая возможность, Вы бы сказали?
- Не знаю, - Джон правда не знает. Да и не хочет думать об этом. Какой в этом смысл? Какой смысл в том, что бы гадать. “Если бы...”.
История не терпит сослагательного наклонения.
Этого самого “Если бы...” - никогда не будет.
Психотерапевт выписывает ему антидепрессанты, и Джон даже принимает их. Четко по расписанию.
После третьего сеанса он убирает из гостиной все планы и распечатки, после пятого начинает делать ремонт в своей комнате, после восьмого выбрасывает чертов любимый диван Шерлока.
Джон понимает, что его чувства сейчас чем-то напоминают посттравматический синдром. Примерно так же он чувствовал себя, когда первый раз вернулся с войны.
Это в какой-то мере помогает справиться.
Единственное, от чего он так и не смог избавиться - это от привычки ходить на кладбище и разговаривать со своим, как он уже почти уверен, мертвым другом. Спокойно, без крика, просто говорить.
Рассказывать о своей жизни, о том, что Лестрейд встречается с Майкрофтом, и о том, каким это было шоком для Джона.
О том, что Гарри все так же пьет и все так же продолжает искать свою “ту самую единственную”.
О том, что миссис Хадсон сделали операцию на бедре, и то уже не так болит.
Просто говорить.
От этого не легче и не тяжелей. От этого нормально.
Вообще, в жизни Джона все постепенно становится “нормально”. Дела, работа, личная жизнь.
- Все нормально, - говорит он Майкрофту.
- Все нормально, - говорит он Лестрейду.
- Все нормально, - говорит он своей очередной девушке.
И только Миссис Хадсон ему не верит. Но это неважно. С этим он может смириться и пережить это.
- У меня все нормально, Шерлок, - говорит он холодной надгробной плите и, наверное, первый раз за все это время искренне улыбается. В кармане пищит телефон, сообщая о доставке смс.
“Ты врешь. SH”
Фанфик: RebornАвтор: L1sБета: nataniel-laНазвание: Reborn
Пейринг: Джон/Шерлок, упоминание Лестрейд/Майкрофт
Рейтинг: PG
Жанр: romance
Размер: мини (1 673 слова)
Дисклеймер: не извлекаю.
Саммари: сиквел к
FiveСпойлеры: Весь сериал.
Посвящается: Все тем же
Reborn
- Где ты был? - первое, что спрашивает Джон после того, как залетает в квартиру.
Он бежал. Сначала по кладбищу, до стоянки кэбов, потом по Бэйкер-стрит - потому, что на маленькой улице была пробка, а ждать не было никаких сил.
Шерлок сидит в кресле и вертит в руках свою скрипку.
- Ты расстроил мою скрипку.
- Где ты, черт возьми, был?! - Джон срывается на хриплый крик и тяжело приваливается к дверному косяку. Кажется, что в легкие налили каленое железо. Дышать совсем нечем. Кажется, что это все сон. Кажется, что он окончательно сошел с ума.
- И выкинул мой любимый диван, - Шерлок недовольно хмурится и встает из кресла.
Джону хочется его ударить.
- Три года, Шерлок. Тебя не было три чертовых года. Где ты был?
- Почему тебя так волнует именно этот вопрос? Я же здесь. - Он подходит совсем близко, так что Джон касается кончиками пальцев его штанины, и пристально смотрит в глаза, будто пытаясь что-то выяснить.
И Джон бьет. Сильно, с замахом, точно в солнечное сплетение, так что Шерлок только хрипит и сгибается пополам.
- Возможно, я это заслужил.
Джон не слышит, что говорит Шерлок, он снова бьет. По лицу, опять в грудь, сильно, больно, не задумываясь о последствиях.
Ему кажется, что если бить особенно сильно, то получится показать, как именно ему было тяжело, как именно ему было плохо. Но самое главное - от болезненных стонов, от теплых капель крови на его руках появляется четкое и точное осознание того, что он жив. Вот он, настоящий, живой. Не галлюцинация, не сон, не черт его знает что еще. А живой настоящий Шерлок.
Джон хочет говорить. Джон хочет орать. Джон хочет донеси до этого ублюдка, что он чувствует, но получается только бить.
Шерлок не сопротивляется.
Он не сопротивляется, когда из его рта начинает течь кровь (наверняка просто из разбитой губы). Он не сопротивляется, когда тяжелым мешком оседает на пол. Он даже не пытается закрыться, только инстинктивно прикрывает голову руками, когда Джон бьет носком ботинка ему под ребра.
Джон не может остановится. Джону кажется, что он его сейчас просто убьет. Чтобы избавиться. Чтобы больше никогда не чувствовать то, что он чувствовал все это время.
Джону кажется, что он сейчас просто взорвется от счастья и облегчения.
- Мальчики! - голос миссис Хадсон разрывает кровавую пелену, будто полиэтилен, и Джон, тяжело дыша, делает шаг назад.
Шерлок лежит на полу и смотрит на Джона снизу вверх. Шерлок тяжело и хрипло дышит. Шерлок еле сплевывает изо рта кровь. Шерлок улыбается.
- Быть может, и это я тоже заслужил.
От этих слов Джон дергается и делает еще шаг назад. Натыкается на стоящую в дверях миссис Хадсон, смотрит на нее непонимающе.
- Я оставлю вас вдвоем. Но не поубивайте тут друг друга.
Дышать почему-то становится снова нечем.
Самообладание возвращается так же быстро, как исчезло. У Шерлока сломано два ребра, у Шерлока выбито плечо. А этот сукин сын продолжает тяжело дышать и улыбаться. Он пытается сесть и Джон как-то отстранено понимает, что почти не трогал лицо.
***
- Больно, - Шерлок шипит и трет плечо, которое Джон только что ему вправил.
- Скоро пройдет.
Джону хочется улыбаться, но он не знает насколько это уместно.
- Тебе надо поработать над твоим ударом с левой руки, слишком слабый, я мог бы его легко блокировать.
Джон вскидывает бровь и тянет поршень шприца вниз, набирая прозрачную жидкость стадола.
- Обязательно потренируюсь на тебе в следующий раз, - Джон подходит к Шерлоку и затягивает жгут на здоровой левой руке.
- Думаешь он будет? - Шерлок косится на шприц и сжимает руку в кулак, - ты знаешь, что я бывший опиатный наркоман и мне нельзя опиаты?
- Я прослежу, чтобы у тебя не развилось зависимости.
Шерлок улыбается и откидывается на кресле, прикрывая глаза.
- Давай, детка, подари мне немного кайфа.
Джон тихо хмыкает и вгоняет иглу в вену.
- Не думал, что ты читал Уэлша.
- Я не настолько необразован, - Шерлок приоткрывает один глаз и тихо фыркает, пока шприц
наполняется кровью, смешивающейся в препаратом.
- Ты не знаешь, кто премьер-министр.
- Он сделал что-то значимое?
- Нет, - Джон тихо смеется и давит на поршень.
- А Уэлш признанный классик. Стыдно такого не знать, Джон.
И Джон улыбается. Наконец-то на самом деле искренне. Наконец-то на самом деле не пересиливая себя.
***
- Мне мешает бондаж. Это правда так необходимо?
- Ты же знаешь, что да, - Джон наливает себе чай и вернувшись в гостиную с удивлением замечает, что два здоровых мужика заносят в комнату все тот же чертов диван.- Чем тебе не нравится новый диван?
- На нем плохо думается, Джон. Хорошо, что ты не успел переклеить обои тут. Я бы расстроился.
Джону кажется, что перед глазами снова появляется кровавая пелена.
- Наверное, ты хочешь послушать, где же я был.
Пелена откатывает, Джон садится в кресло и делает глоток чая, внимательно следя за тем, как грузчики ставят диван на место, как Шерлок следит, чтобы он он стоял именно так, как и стоял, как Шерлок падает на диван, чуть кривясь от боли.
- Я был бы тебе весьма благодарен.
- Я был в Америке.
- Штаты? - Джон недоверчиво хмурится. - Ты ненавидишь Штаты, Шерлок, ты считаешь американцев тупыми.
- Это было единственное место, где мой драгоценный братец не смог бы меня найти. Кстати, ты что, правда расстрелял пятерых американских солдат? - Шерлок на секунду отрывается от изучения лепнины на потолке и смотрит на Джона с каким-то чуть заметным замешательством.
Замечание о том, что Шерлок не хотел быть найденным, задевает до дрожи, но то, как он держится за ребра, почему-то странным образом успокаивает.
- Правда. Это было необходимо.
- Не сомневаюсь, но все равно не очень разумно. - Шерлок кивает и снова смотрит в потолок.
- Мы не обо мне говорим, Шерлок. О тебе.
- Да. Я был в Штатах. С Молли, как ты наверняка уже догадался.
- С Молли? - Джону кажется, что его облили ледяной водой. От этого его небрежного “с Молли” начинает подташнивать.
- Ну, конечно, с Молли, ведь это именно она помогла мне “умереть”. - Шерлок снова смотрит на Джона своим этим “ты-такой-дурак-Джон” взглядом и резко садится. - Боже, Джон, нет. Никакой романтики. Или что ты там себе напридумывал.
От этого становится легче. Джон только чуть смущенно улыбается.
- Закончим потом. Шпионская сеть брата доложила ему о моем возвращении.
И в дверь правда звонят.
***
- Джон, - Майкрофт салютует ему зонтом и тут же переключает все свое внимание на брата, - Шерлок.
- Майкрофт, - Шерлок сама непосредственность и отстраненность, даже головы не поворачивает в сторону вошедшего брата.
- Я сделаю чай, - Джону совершенно не хочется присутствовать при этом разговоре. По крайней мере, его видеть.
- Ты мог бы и сообщить, что жив, - голос Майкрофта вкрадчивый и ровный. Джону кажется, что и он сейчас попытается ударить Шерлока.
- Мог бы и сообщить, что трахаешься с Лестрейдом.
- Это не твое дело.
- Так же как моя жизнь - не твое.
Джон улыбается и включает чайник. Туше.
- Где ты был?
Интересно, сколько еще раз он услышит этот вопрос.
Шерлок молчит. Джон очень четко видит, как он брезгливо поджимает губы и хмурит брови. Вода в прозрачном чайнике начинает закипать.
Майкрофт, судя по всему, тоже.
- Черт с ним со мной, Шерлок, ты подумал о матери?
- Последний козырь? Так быстро? Лестрейд плохо на тебя влияет, Майкрофт - тупеешь. - Шерлок фыркает так отчетливо, что Джон еле сдерживает неуместный смех. - Она умная женщина, умней тебя так точно, она наверняка догадалась.
- Ты как ребенок.
- Отстань, - из комнаты слышится скрип дивана, Шерлок явно сел, - Джон, ты еще долго собираешься готовить чай?
- О нем ты, кстати, тоже не подумал, - как бы между прочим говорит Майкрофт и от этих слов Джона бросает в дрожь. Он не хочет быть картой в братских игрищах.
- А вот это уже точно не твое дело, Майкрофт, - Джон никогда не слышал, чтобы Шерлок так говорил. Тихо, спокойно, но при этом с такой агрессией, будто собирается убивать, - тебе пора.
Майкрофт что-то неразборчиво хмыкает и бросает “всего доброго, Джон” перед тем как выйти из квартиры.
- Чай, - Джон ставит перед Шерлоком чашку и собирается сесть рядом, но Шерлок встает первым.
- Мне надо подумать, - и, взяв свой чай, уходит в спальню.
Джон не понимает, что происходит.
Джону тоже надо подумать.
Подумать о том, что происходит, о том, почему он так легко воспринял возвращение Шерлока. Почему не злится.
Хотя ответ про отсутствие злости явно скрыт в сломанных ребрах.
Джон против воли усмехается. Внутри так спокойно и хорошо, что злость кажется чем-то таким ненужным и лишним.
Хочется спать. Стресс, усталость, да и думать Шерлок будет скорее всего до утра.
Джон отключается, как только голова касается подушки.
***
Когда Джон открывает глаза за окном уже явно глубокая ночь, слышно только редко проезжающие машины.
Хочется пить.
Пока Джон спускается из своей спальни на кухню, его не покидает ощущение, что он забыл что-то очень важное, что-то жизненно важное, можно даже сказать.
Воспоминания накатывают волной, сильной и неумолимой.
Шерлок.
Жив.
Он сбегает вниз по лестнице, распахивает дверь в его спальню, но там тихо и пусто.
Джону кажется, что он окончательно сошел с ума.
Что это был всего лишь еще один дурной сон.
Слишком реальный, но все равно сон. Напряжение такое, что он, кажется, сейчас просто лопнет.
В гостиной тоже тихо и темно, пока Джон идет от двери до кухни ему кажется, что каждый шаг последний.
- Чертовы сны, - бормочет себе под нос Джон и открывает холодильник.
- Снились кошмары? - голос Шерлока разрывает тишину будто взрыв. Джону кажется что он оглох.
От холодильника до кресла, где, судя по звуку, сидит Шерлок, всего ничего. Десять шагов.
Шерлок сидит в какой-то излишне напряженной позе и смотрит в темное окно.
- Я думал, ты мне приснился.
- Нет, не приснился, - Шерлок говорит тихо и вкрадчиво, будто на что-то решаясь.
Джон стоит молча, смотрит на него и кладет руку на плечо.
- С тобой все в порядке?
Шерлок качает головой и в одно мгновение берет Джона за запястье и прижимается к ладони губами.
- Прости меня. Мне правда жаль, что ты через все это прошел.
Джон изумленно молчит и просто, наклонившись, целует Шерлока в спутанные волосы.
- Все хорошо.